Сразу хочу сделать две оговорки. Во-первых, Володя меня представляет заслуженным мастером спорта. Я думаю, здесь нет технической ошибки, а есть его личное определение моей альпинистской квалификации. Я ведь тоже в то время считал Высоцкого народным певцом.
Во-вторых, в своем рассказе я Высоцкого буду называть Володей, как это у нас и было в жизни. Уверен: обратись я к нему по отчеству, это для него было бы оскорблением.
Итак, в начале 1969 года я был приглашен в киногруппу картины «Белый взрыв » в качестве консультанта. В мои обязанности входило обучение актеров азам альпинизма, обеспечение безопасности съемок в горах и подготовка съемочных объектов. С режиссером-постановщиком Станиславом Говорухиным я уже работал в картине «Вертикаль », поэтому, прочитав сценарий, без всяких колебаний и условий дал согласие. Тут же позвонил Володе Высоцкому, будучи уверенным в том, что он тоже будет участвовать в создании картины. Я помню, что еще во времена съемок «Вертикали » Володя и Слава думали о будущем фильме про военных альпинистов.
Они жили в одном номере и вечерами обсуждали сюжет, чтобы фильм — в отличие от «Вертикали » — имел лучший сценарий. И даже песня «Альпийские стрелки », по-моему, писалась в свете этих разговоров: она по сюжету к «Вертикали » мало привязана.
К телефону подошла Володина мать, Нина Максимовна, сказала, что сына нет в Москве, что к сценарию он отношения не имеет и — что совсем меня поразило — его не будет в «Белом взрыве » и как актера. Но Судьба распорядилась по-другому...
26 июля при подготовке съемок под стенным маршрутом на вершину Накра-тау потерпел аварию вертолет, в котором летели мы с Говорухиным, оператор фильма Вася Киржибеков и еще двое ребят из киногруппы. Для данной ситуации дело обошлось сравнительно удачно: все остались живы, но у Говорухина были сломаны два ребра, разорван мениск левой ноги и повреждена ключица, а у меня обнаружили компрессионный перелом позвоночника. Вот этот-то случай и привел Высоцкого в картину «Белый взрыв ».
Из-за полученных травм мы с Говорухиным в течение месяца не могли участвовать в съемках на Кавказе и, чтобы не терять время и деньги, экспедицию было решено переместить в Крым.
С первых дней работа в Крыму вошла в норму. Скалы были обработаны и очищены от камней скалолазами, которые готовились здесь к первенству Союза. Работать оказалось намного легче и безопасней, чем на Кавказе, правда в некоторых случаях пропадало ощущение высоты и больших гор (панорамы и заднего плана). Но самое главное, мы не теряли времени, и отснятый метраж «наматывался ».
В один из дней совершенно неожиданно для меня в Алуште появились Володя Высоцкий и Марина Влади. Как выяснилось, они гостили на теплоходе «Грузия » у капитана, а потом решили заехать к нам. Мы были очень рады. Слава проявил большую заботу, чтобы как можно лучше их устроить. Моя встреча с ними произошла в гостинице (название не помню), куда я тут же приехал. Мы обнялись, пожали друг другу руки. Потом Володя представил меня Марине: «Это тот самый Леня Елисеев ».
Марина заметно устала с дороги, а Володя находился в заботах об устройстве. Слава тоже суетился. Чтобы не мешать, я вскоре встал и попрощался. Володя дал мне свой и Маринин паспорта, попросив передать их администратору. Выполнив его просьбу, я вернулся к себе.
Назавтра во второй половине дня мы вчетвером поехали на пляж недалеко от Алушты. Володя с Мариной сидели сзади. Володя сказал, что хочет молока. Остановились у лотка, и я взял две литровые бутылки.
На пляже оказалось не так много купающихся. Володю и Марину никто не узнавал. Марина блистала фигурой, несмотря на то, что родила троих детей; на ней был модный розовый купальник. Володя меня тоже поразил: за полтора года, которые прошли со времени нашей последней встречи, он стал крепче и спортивнее в движениях. Без сомнения, тут не обошлось без занятий атлетической гимнастикой.
Купаясь, я наблюдал за реакцией окружающих нас мужчин. На Марине никто из них надолго свой взгляд не задерживал. Ее воспринимали как обычную красивую женщину — не как «сногсшибательную», «глаз не отвести». Выйдя из воды, я лег на теплый песок. Слава говорил о Володином эпизоде, а я думал о том, что если бы не Марина, то Володя снимался бы сейчас в «Белом взрыве» на главной роли... К тому же у меня перед глазами, как назло, стояла Маринина капроновая сумка типа авоськи, залатанная во многих местах, и эти латки почему-то раздражали меня.
На пляже никто есть не стал, даже Володя, хотевший молока, к нему не притронулся. И, что самое главное, отсутствовало радушие.
Я невольно вспомнил поездку в Рублево. Володя был с Люсей. С первых минут знакомства она располагала своей простотой. Дорогой я рассказал, что мои предсказания по поводу «Песни о друге» сбылись. Сообщил, как недавно на стройке услышал, что один из монтажников очень неплохо пел ее. Что Владимир Макаров исполнил эту песню на Международном песенном фестивале. Володя молчал, а Люся немного грустно произнесла, что Володины песни должен исполнять он сам. Потом Володя, обращаясь ко мне, сказал, что пишет сейчас песни-сказки, и прочитал одну из них — «То ли буйвол, то ли бык, то ли тур...» Именно прочитал — наверное, поэтому Люся сожалела, что не взяли гитару.
День был прекрасный, мы остановились около местного магазина, набрали разной еды, а кухня для готовки никогда не покидала багажник моей машины. Народу было мало. Мы с Володей плавали, затем, прогуливаясь по берегу, он много рассказывал о театре Любимова, а когда вернулись, Люся накрыла стол, а на примусе закипал чай.
Все пребывали в превосходном настроении, все было душевно, просто и вкусно, и Люся как человек оставила неизгладимое впечатление.
А тут, в Крыму, на берегу моря, все происходило по-другому. «Пристегнутый» к Влади Володя не был тем рубахой-парнем с душой нараспашку, готовым первым оказаться там, где трудней и опасней, каким он был в горах. Невольно припомнился и другой характерный случай, когда Володя со Славой случайно встретили мою жену. Володя отобрал у нее большой чайник и понес, не стесняясь, по улице Горького. И так, с чайником в руках, появился на пороге моего дома на Неждановой.
Теперь же словно что-то подломилось. Может быть, натянутость происходила еще и оттого, что Слава что-то сказал по поводу двух, на мой взгляд, хороших песен, которые Володя специально написал к нашему фильму и прислал записанными на пленку на Кавказ. Мне, да, наверное, и Славе теперь ясно, что с Володиными песнями фильм стал бы ярче.
На пляже мы пробыли часа три. Возвращаясь в гостиницу, Володя обратил внимание на лежащие в машине стенные часы. Узнав, что их подарили со своими подписями мне на день рождения члены киногруппы, Володя и Марина тоже захотели оставить на часах свои автографы.