Высоцкий представлял себе нас как общеуниверситетских деятелей и не очень привязывал к факультету. Поэтому, когда мы через три недели везли его в МГУ, то поняли, что Владимир Семенович думает, что едет на другой факультет...
Его концерты в большинстве своем не были экспромтом. Он прекрасно понимал, что каждое слово фиксируется на пленки, которые многочисленным тиражом расходятся по стране. Поэтому сбой на сцене для него был невозможен. Концерты у Высоцкого всегда были четко отработаны, и знал он их, как роль в спектакле. И совсем не просто было ему взять и исполнить какую-нибудь песню, к которой он не возвращался десять лет.
На концерт ехали с Таганки на двух машинах: Владимир Семенович — на своей, организаторы — на такси. На Ленинском проспекте Высоцкий собирался оставить машину у друга (кажется, Ивана Бортника) и пересесть в такси. Поручив не отставать от него, он поехал первым. Однако после первых двух светофоров его «мерседес» исчез из виду. В ответ на упрек таксист в сердцах воскликнул: «Я в своем автопарке самый опытный водитель, но угнаться за Высоцким — это самоубийство! Его номер машины известен всей милиции Москвы — вот и догони его попробуй, если ему — ни красных, ни зеленых...» Хорошо, что Владимир Семенович подождал нас на обочине, иначе могли бы его и не найти. Он пересел к нам в такси.
Чтобы не ошарашить Высоцкого в университете, мы попросили Виталия Попенко, одного из организаторов этих встреч, чтобы он «подготовил» Владимира Семеновича к изменению репертуара. Сидя рядом, Виталий обратился к нему:
— Володя, не могли бы вы немного изменить свой репертуар?
Постараюсь восстановить их дальнейший диалог.
Высоцкий (удивленно):
— Это еще зачем?
— Ну, понимаете, мы снова едем к геологам.
— Это к каким геологам? К тем, которые мне камень подарили?
— Да.
Высоцкий таксисту:
— Поворачивай назад.
Попенко таксисту:
— Вперед!
Высоцкий таксисту — повышенным тоном, с хрипотой:
— Я сказал — поворачивай назад!
Таксист останавливает машину и говорит, что он разворачивается.
Попенко таксисту:
— Кто вызывал такси? Я или он?
— Вы.
— Вот и слушайте меня. Вперед!..
Это был невероятно дерзкий шаг. Я вспоминаю — и мне не верится, но это происходило действительно так. Мы понимали: если концерт сорвется, то случится катастрофа. Он хоть и шел под маркой «Золотухина», но информация ведь просочилась, народ уже заполнил аудиторию. Билеты отбирались при входе, и если 200 человек вошли по билетам, то столько же, а может, и больше проникло в аудиторию без билетов через любые щели. Если концерт не состоится, нужно вернуть деньги. Кому? А если все потребуют?! Как быть со «Знанием»? Думаю, что Владимир Семенович все понял, быстро смирился со своим «пленением», молча курил и периодически ухмылялся.
С опозданием минут на пятнадцать мы приехали в университет. Дальше все есть на пленке, но начало концерта я постараюсь восстановить по памяти.
Выходит администратор Таганки В.П.Янклович и говорит: «Товарищи, вас сегодня в очередной раз ожидает сюрприз. У вас в гостях снова Владимир Семенович Высоцкий, который с удовольствием согласился к вам приехать...»
Снимая на ходу куртку и бросая ее на подоконник, Высоцкий подходит к микрофону, расположенному, как и в первый раз. на импровизированной сцене из составленных вместе аудиторных столов.
— У меня полное ощущение, что пора менять профессию и проситься куда-нибудь в Тюмень или на Новую Землю. У меня товарищ там, кстати, собирается золото искать, — может, к нему?.. Я честно вам скажу, — не знал, что еду к вам снова, потому что не предполагал, что весь Московский университет сливается в единственный геологический факультет. И хотя все равно мы с вами не успели бы всего перепеть даже за десять или пятнадцать раз, мне все-таки нужно было бы об этом знать за пару часов. Я бы тогда сориентировался, как себя вести. Значит, будем импровизировать вместе с вами...
Экспромтом он дал прекрасный концерт, пройдясь по своим «несостоявшимся» вещам, спел то, что было выброшено из кинофильмов. Это был не просто концерт. Это был разговор Высоцкого с аудиторией и аудитории с Высоцким. О том, с какой отдачей он исполнял песни, много написано и сказано. Но другое дело — самому это увидеть. При исполнении любой песни перед нами представал театр одного актера.
Экспромт удался, если не считать небольшого сбоя во время исполнения песни «Там у соседа пир горой», когда Высоцкий забыл слова в середине текста, но это нисколько не смазало впечатления. Наоборот, аудитория с удовольствием восприняла его объяснение случившемуся: «Извините, я стал забывать эти песни... Их много очень, песен, поэтому забываю. Припевы забываю, в чем там дело дальше — я помню...» И он допел песню...
...Ему задали вопрос об отношении к России, в ответе на который Высоцкий высказал свою гражданскую позицию, и в этом ответе был весь Высоцкий.
Думаю, что мы ему понравились. Фролов подарил новый камень. В ответ на это Владимир Семенович сказал: «Вот видите, ребята, мне еще камень дорят. Спасибо!» И продекламировал: «И хтой-то камень положил в его протянутую руку». Сережа сказал, что если Владимир Семенович будет к нам почаще приезжать, то соберет приличную коллекцию минералов.
После концерта Высоцкий сам предложил организовать вечер стихов, желательно — для небольшой аудитории. Только стихов. «Денег мне не надо, мне важно ваше мнение и контакт с вами, который мне более необходим, чем вам», — сказал он.
Кстати, о деньгах. Ходят многочисленные слухи о заламывании Высоцким цен за свои концерты. Чаще всего это звучит в контексте обвинения — оправдания трудностей устройства подобных концертов. Трудно в это поверить. Дело в том, что с Владимиром Семеновичем о деньгах разговаривать было нельзя. Думаю, что вопрос о стоимости концерта оскорбил бы его и обидел. Безусловно, деньги за концерт платили — через посредников, цены были весьма умеренные — не более одного рубля за билет. А если у кого-то и были какие-то перегибы, то это скорее всего было связано с корыстной политикой посредников, старавшихся заработать на концертах Высоцкого.
После концерта — снова чай. Наш фотограф-любитель Борис Киреев подарил Владимиру Семеновичу фотографии, снятые во время первого концерта. Все это было с благодарностью принято. Организаторы получили от Высоцкого по фотографии с очень емким пожеланием добра. Затем я и Киреев пошли проводить его до выхода из МГУ, где наши ребята уже ждали с машиной. Время было позднее, но мы попали во встречный поток людей, которые вышли, по-видимому, из ДК МГУ,
Высоцкий шел впереди, как бы рассекая поток людей вытянутой вперед рукой с гитарой. А люди шли и шли, не обращая никакого внимания на него. Просто никому и в голову не могло прийти, что в МГУ, да еще в толпе, мог оказаться Высоцкий. До сих пор помню, что у меня было желание остановить эту массу людей и крикнуть: «Люди! Остановитесь и посмотрите на этого человека, которого вы никогда не видели и вряд ли увидите!» Жаль, что не крикнул, хотя Владимир Семенович этого не одобрил бы. У выхода из МГУ он как-то особенно тепло попрощался с нами, пожав руки, и быстро вышел.
И все-таки «криминал» был обнаружен. Как рассказывал председатель геоклуба Сергей Фролов, его вызывали «на ковер». Сейчас в это трудно поверить, но «криминал» был усмотрен в следующем. Во время первого концерта Высоцкому передали записку с вопросом, почему он такой грустный, — может, думает, что студенты его не очень понимают? В ответ Владимир Семенович ответил, что особо веселиться причин нет. А насчет понимания — это, мол, вы зря: «Я уверен, что семена падают в благодатную почву». Вот «что он этим хотел сказать?» — в этом заключался весь «криминал»...
Прошло около месяца, может, немного больше. Не знаю, как было на самом деле, но в то время говорили, что Высоцкий якобы работает в основном в Одессе — участвует в съемках фильма, а в Москву приезжает только на некоторые спектакли. В один из приездов его в Москву нам удалось сделать невероятное — перехватить его и договориться о вечере стихов. Причем договорились поздно вечером, а концерт должен был состояться на следующий день. Позвонили домой секретарю парткома факультета Э.Д.Ершову. Он как-то всегда с пониманием относился к тому, что мы делали, и дал добро. Казалось, что препятствий для проведения вечера не существует, но они нашлись.
На другой день по этому поводу был организован консилиум из числа блюстителей идеологии, в состав которого входили и люди (фамилии называть не стану), для которых отводились лучшие места на концертах Высоцкого. И когда они, глядя друг на друга, заявили, что «геологи зациклились на Высоцком», я почувствовал, что пол уходит из-под моих ног...
Я не мог позвонить Владимиру Семеновичу и сказать, что концерта не будет, и попросил это сделать Виталия Попенко. Тот сделал попытку попросить об этом администратора Таганки Янкловича, который ответил, что звонить не будет. Наверное, Высоцкий обо всем догадался — когда Виталий стал говорить ему о том, что «не получилось с аудиторией», он резко ответил: «Все ясно», — и повесил трубку.
Концерт стихов, которого раньше он нигде не делал, не состоялся и у нас. Для нас это стало трагедией. Нам, организаторам, было стыдно смотреть друг другу в глаза. Вот только теперь понимаем, что это — трагедия не только для нас...
